Каждое раннее утро, хоть летом, хоть зимой, хоть в дождь, хоть в снег, один сухонький старичок приходил к мусорным контейнерам и начинал рыться в отходах. Старательно выуживая пивные банки и пластиковую тару, он тут же сминал их для экономии места, и складывал в большую сумку наподобие тех, в которых челночники в 90-х таскали товар из-за рухнувшего «железного занавеса». «Осушив» один контейнер, он двигался к следующему. Не забывая про урны и детские площадки, на ночь превращаемые местными неискоренимыми забулдыгами в open air. Осанка мужчины давно превратилась в сутулость, хрупкая кожа, больше напоминающая скомканный пергамент, обтягивала щуплое тело. Вид у него был достаточно опрятный. Зимой он надевал невесть откуда взявшуюся старую фуфайку сотрудника ЖЭК из позапрошловековой «коллекции». Летом – легкий салатовый жилет. Он ни от кого не таился. Он просто собирал мусор.

Он не пил, не клянчил мелочь у входа в магазин. Он ни у кого ничего не просил, никому не жаловался, ни с кем не конфликтовал. Он просто собирал мусор. Для того, чтобы сдать его на переработку. Тяжелая, неблагодарная подработка к пенсии в 12 673 рубля. С надбавками. Без выходных. Без отпусков.

Он делал чище двор. Но не души. Но жители все равно не смогли остаться равнодушными, хотя им и пришлось пройти не один этап. Презрение. Раздражение. Равнодушие. Жалость. Уважение. Стыд. Стыд прежде всего за свои действия, как и за свое бездействие. И если он сумел добиться такого прогресса в сознании двора, значит все делал правильно. Несмотря ни на что.

В наших общих силах как обеспечить достойную жизнь нашим пенсионерам, так и сохранить экологию. И пусть сбор перерабатываемых отходов происходит из побуждений сохранения природы для наших детей, а не «поддержания штанов» нашими родителями.